Монах. Предназначение - Страница 97

– А я говорил – что надо поводить реформу мягче, не рубить сплеча – яростно выкрикнул Патриарх – и чего теперь делать? Они подзуживают толпу, и если мы не справимся – висеть нам на столбах!

– Ну что сказать – все мы виноваты – Зиртон встал, и упёрся руками в столешницу красного дерева – что будем делать? Давайте решать. В одном я уверен – без большой крови это не обойдётся. Почему проморгали? Не успели, господин советник. Повыгоняли большую часть мздоимцев, подлецов, провели большую чистку в рядах стражи, корпуса следователей – все, кто запятнал себя недостойным поведением – вылетели с треском. Теперь они в рядах мятежников, подстрекатели и активные участники бунта. Эти-то понятно чего бунтуют – надеются на возврат к прошлому, хотят снова занять тёплые места.

– У меня так же – хмуро буркнул Акодим – повыгоняли инквизиторов, теперь они у бунтовщиков. У меня сложилось такое мнение, что нельзя быть добренькими. Надо было укоротить на голову и тех же инквизиторов, и стражников, которые вместо своей непосредственной работы занимались поборами, вымогательствами и грабежами, фактически превратившись в тех, от кого они были обязаны защитить народ – в бандитов. Мы все виноваты в мягкотелости, в нерешительности. Теперь пожинаем плоды.

– До-лой! До-лой! До-лой! – толпа бесновалась за воротами императорского дворца, являющегося по сути небольшой крепостью. Андрей приказал, чтобы гвардейцы ушли со стен, так как из толпы летели стрелы, болты и камни. Стена была высокой, метров пять высотой, так что без лестниц или брёвен влезть на стену бунтовщики не могли.

У стен собралось тысяч пять разъярённого народа. Со слов разведчиков – основная масса бунтовщиков занималась погромами в купеческом квартале, уничтожая лавки и растаскивая хозяйское добро. Там шёл бой – многие из купцов были людьми прошедшими огни и воды, так что без борьбы своё имущество отдавать не собирались. Они отчаянно дрались и в поединках погибло уже несколько сотен человек с обеих сторон. Как сказал разведчик – купцы молят о помощи, им до ночи не продержаться.

– Ну что, готовы? – хмуро спросил Андрей – после того, как ворота откроются – действуем так, как решили. И никаких промедлений и нерешительности. Иначе страна погрузится в хаос, и будет гораздо больше смертей, чем сейчас.

– Ох, как мне это всё не нравится – пробормотал Фёдор, и крикнул:

– Гвардейцы! Сегодня вы должны защитить ваших императора и императрицу с будущим наследником престола! На вас вся надежда, не подведите! Как только откроются ворота и в них ворвутся бунтовщики – открывайте огонь. Потом выходим на дворцовую площадь и начинаем оттеснять мятежников к купеческому кварталу и в порт. Стреляйте во всех, кто идёт с оружием в руках, или же совершит акт агрессии по отношению к вам – например – бросит камень или попытается ударить! Мирных жителей не трогать, за грабёж– виселица! Подразделения действуют самостоятельно, задачи командирам поставлены! С Богом, солдаты!

– Они притащили лестницы – подбежал запыхавшийся гвардеец – сейчас начнут штурм!

– Открыть ворота! – твёрдым голосом приказал Фёдор

Стальные ворота с медными накладками, начищенными кирпичом и сияющими в свете лучей послеобеденного солнца, медленно поползли вверх, влекомые системой цепей и блоков. В эти ворота спокойно могли въехать сразу четыре экипажа в ряд, и даже не зацепить друг друга. Эта стальная махина весила не менее пятнадцати тонн, и для её поднятия нужна была сложная система блоков, вОротов и несколько сильных мужчин, для активации механизма.

Между мостовой и нижним краем образовалась щель…выше…выше…вот она уже полуметровой высоты…ещё выше…в щель начинают влезать орущие, разгорячённые вином и революционной яростью мятежники, чтобы оказаться перед рядами гвардейцев в полном боевом вооружении – латах, шлемах, с саблями и кинжалами на поясе и с ружьями в руках. Ружья направлены на ворота, и гвардейцы стоят молча, спокойно, как блестящие стальные статуи. Первый ряд опустился на колено – как учили – второй целится поверх их голов.

Мятежники, первыми прорвавшиеся на территорию, прилегающую к дворцу, вначале опешили и подались назад, глядя на ряды безмолвных солдат, но ворота поднимались всё выше и выше, сзади напирала яростная, вопящая толпа и поток людей понёсся на солдат, как горный сель, спускающийся после дождей по долинам и сносящий на своём пути всё – людей, строения, всё, что попадётся ему на пути.

– Пли! – Фёдор, бледный, но решительный, махнул рукой, и грянул гром. Ружья полыхнули пламенем, выдохнули длинные, густые клубы дыма – раз, два! – и двор превратился в мясорубку. Картечь рвала тела, проносилась дальше, с визгом рикошетируя от ворот, от мостовой, от немногочисленных лат, надетых на штурмующих. Каждая из маленьких свинцовых смертей нашла свою цель.

Разом полегли несколько десятков человек – по последующим подсчётам – около сотни. Солдаты мгновенно перезарядили ружья и мерным шагом пошли вперёд. Толпа снова нахлынула в ворота, не понимая, что произошло. С ними случилось то же самое.

Солдаты организованно вышли из ворот дворца, быстро, как учили, развернулись в шеренги и начали методично палить по пятитысячной толпе. Солдат с ружьями было полторы сотни, и если бы вся толпа ринулась вперёд – им бы не поздоровилось. Но ведь это придётся идти на смертоносный рой, и погибнуть! И каждый из бунтовщиков думал – пусть гибнут другие. А лучшая тактика в случае опасности – сбежать, и спрятаться дома.